В 1882 году немецкий философ Фридрих Ницше писал в отрывке 224 своей книги „Die fröhliche Wissenschaft” («Веселая наука»): «Боюсь, что животные рассматривают человека как равное им существо, которое опаснейшим для себя образом потеряло здравый животный ум».

Почти 140 лет спустя, когда во всем мире вспыхнуло полное коронавирусное безумие в 2020 году, какими предвидящими оказались эти слова, в которых выражено беспокойство о человеческой природе.

Фактически весь мир более или менее поместили в карантин, хотя не было (и до сих пор нет) никаких научных доказательств теории о том, что в декабре 2019 года в китайском городе Ухань, городе с населением 11 миллионов человек, новый и очень опасный подтип коронавируса (SARS-CoV-2) начал вызывать заболевания легких (COVID-19) у человека, а затем распространился практически по всему миру.

Ключевым моментом в этом контексте является то, что так называемые тесты полимеразной цепной реакции (ПЦР), которые, как утверждалось, способность точно обнаруживать инфекцию атипичной пневмонии (SARS-CoV-2), были (и остаются) недействительными и поэтому на самом деле – бесполезны.

То, что так называемые ПЦР-тесты для SARS-CoV-2 не могут обнаружить такую инфекцию, было подтверждено даже в исследовании «Ланцета» 2020¹²⁹⁶ в середине ноября, а несколькими днями позже — в немецком суде.¹²⁹⁷

О ложном характере официального повествования говорит тот факт, что центральные фигуры в «представлении», в том числе Институт Роберта Коха (RKI) и вирусолог из Шарите, а также советник правительства Германии Кристиан Дростен, не смогли ответить на самые фундаментальные вопросы, которые мы задали в марте 2020 года, даже после неоднократных запросов (четыре из заданных вопросов и полный список обратившихся находятся в таблице на страницах 436/437).

Это просто невероятно. В конце концов, официальную теорию о SARS-CoV-2 можно подтвердить только в том случае, если аспекты, на которые мы ссылаемся в наших запросах, действительно прояснены. Если бы это было так, всем властям было бы легко ответить на вопросы, которые мы им задали. Историк Гораций Ф. Джадсон пишет о «модели, как уйти от ответа» в своей книге «Великое предательство. Мошенничество в науке»:

«Центральное место в проблеме должностных преступлений занимает реакция учреждений, когда на них начинают падать обвинения. Снова и снова действия старших ученых и руководителей становились той же моделью, как не реагировать. Они пытались потушить огонь. Такие ошибочные ответы в целом типичны для дел о должностных преступлениях».¹²⁹⁸

Мы уже цитировали Джадсона в главе 3 о ВИЧ/СПИД-е, а с ВИЧ/СПИД мы действительно возвращаемся к точке выхода. Иррациональная мега-паника из-за SARS-CoV-2/COVID-19 была возможна только потому, что ВИЧ/СПИД уже подготовил почву. Важность этого момента нельзя переоценить.

Важно помнить о том, что мы обсуждали в конце Главы 2 в разделе «Вирусная катастрофа 1970-х и ВИЧ как спасение в 1980-х годах». В конце 1970-х годов – не в последнюю очередь в результате катастрофы, вызванной свиным гриппом в то время – Центры США по контролю и профилактике заболеваний (CDC) и Национальные институты здравоохранения (NIH) подверглись массовому политическому давлению.

Для того, чтобы реабилитироваться, необходимо было бы начать новую «войну». В идеале – против микробов, потому что, несмотря на недавние неудачи, «инфекционные заболевания» остались наиболее эффективным способом, чтобы привлечь внимание общественности, завоевать слепое доверие и открыть карманы правительства.

«Когда эксперимент оспаривается независимо от того, кто его оспаривает, вы обязаны это проверить. Это железное правило науки… Одна из сильных сторон американской науки заключается в том, что даже самый старший профессор, если ему бросают вызов самые скромные техники или аспиранты, должен относиться к ним серьезно и учитывать их критику».

Говард Темин, биолог и лауреат Нобелевской премии в области медицины

Ни Институт Роберта Коха, ни вирусолог Кристиан Дростен (Шарите Берлин/Советник правительства Германии), ни врач Александр С. Кекуле (Университет Галле), ни Гартмут Хенгель и Ральф Бартеншлягер (Общество вирусологии), ни Томас Лёшер (член Федеральной ассоциации германских терапевтов), ни Ульрих Дирнагль (невролог/Шарите Берлин), ни вирусолог Георг Борнкамм не смогли ответить ни на один из следующих вопросов — даже после неоднократных запросов:

1. В статье «Süddeutsche Zeitung» «Слишком хорошо, чтобы быть правдой» (24 марта 2020 г.) говорится: «Ульрих Дирнагль говорит, что тезис о том, что без тестов никого бы не заинтересовал этот вирус, был опровергнут в отношении (ужасных телевизионных картинок из) Италии».
   Но даже если предположить, что смертность в Италии значительно возросла, как можно исключить возможность преждевременной смерти людей в результате воздействия немикробных факторов, таких как назначенные им токсичные лекарства?
   Исследование «Lancet», например, показывает, что из 41 пациента, у которых при поступлении в больницу в китайском городе Ухань в начале кризиса тест был «положительным», все получили антибиотики, а 38 (т.е. почти все) – высокотоксичный противовирусный препарат осельтамивир. Шесть из них (15 процентов) впоследствии умерли.
2. Если для болезни COVID-19 нет «явных специфических симптомов» и «разграничение различных патогенов клинически невозможно», как признает врач Томас Лёшер – и если, кроме того, немикробные факторы (промышленные токсины, лекарства и т.д.) не рассматриваются как причина самого тяжелого респираторного заболевания, такого как пневмония, то как мы можем быть уверены, что только то, что назвали SARS-CoV-2, можно считать причиной симптомов COVID-19?
3. Также ведущие вирусологи, такие как Люк Монтанье, считают, что полная очистка частиц («очищение») является непременным условием для обнаружения вируса (см. цитаты в разделе «Нашествие ПЦР-тестов» далее в этой главе).
   Несмотря на это, авторы двух значительных работ, которые упоминаются в связи с открытием вируса SARS-CoV-2, признают, что на изображениях электронного микроскопа, показанных в их работе, не изображены полностью очищенные частицы.
   Но как тогда можно с уверенностью заключить, что последовательности генов РНК, «полученные» из образцов тканей, подготовленных в этих исследованиях и к которым потом «калибруются» ПЦР-тесты, относятся к весьма специфическому вирусу – в данном случае SARS-Cov-2?
   Тем более, что исследования также показывают, что сами вещества (включая антибиотики), используемые в экспериментах в пробирке (in vitro), могут негативно влиять на культуру клеток таким образом, что могут образовываться новые последовательности генов, которые ранее не обнаруживались?
4. Если ПЦР-тест недостаточен для выявления ВИЧ-инфекции, почему он должен быть достаточно хорош, чтобы обнаружить SARS-CoV-2?

◀ НАЗАД

ДАЛЕЕ ▶