8.2.1 Пример: Скорый поезд Париж – Кельн, 6 октября 1984 г., отправление в 7,37 утра

В этой поездке на скором поезде из Парижа в Кельн, в которой я следовал вместе с моим другом графом Д’Онсью, произошло следующее: на перроне стояли 12-13-летние молодые француженки, ревевшие от боли прощания с первой любовью к немецким друзьям, и махавшие им вслед рукой.

Эти парни были шесть или восемь недель гостями в их семьях. Целый школьный класс четырнадцати- или пятнадцатилетних старшеклассников из Гамбурга были распределены по французским семьям. Теперь они направлялись обратно в Гамбург.

Так как я мало спал в последнюю ночь, то сразу заснул в своем купе. В 9.30 я проснулся от того, что мой друг толкал меня в бок. Ещё в полудреме я услышал в громкоговоритель слова французского машиниста локомотива, который просил, если есть в поезде врач, пожалуйста, пройдите в такое-то купе.

Мы сразу побежали туда и через 6 купе увидели немецкого парня, который только что пережил судорожный припадок (Grand mal107 — приступ) и только что очнулся от бессознательного состояния.

В таких случаях обычно по рации вызывают скорую помощь к следующей станции, которая должна будет доставить пациента в ближайшую больницу. Такого распоряжения ожидали теперь и от меня.

На основании того, что я наблюдал на перроне, ситуация мне была полностью ясна. Мне не хватало только описания конфликта разлучения с чувством изоляции и конфликта невозможности кого-то удержать в объятиях для окончательного вывода.

Поэтому я подсел к юноше, который правда всё ещё был в возбуждении (находился в полной мобилизации, готовности), но уже с достаточно нормализованным кровообращением, и спросил его, давно ли у него эти приступы? Он сказал: «Уже год».

С тех пор он пережил два или три таких приступа. Я спросил его, что произошло перед первым приступом? Он сказал: «Ничего».  (Это было и так и не так.)  Тогда я спросил его, что было самым страшным в его жизни, что он перенёс.

Он сразу же вздрогнул при этом вопросе, и я это заметил. Его испуг показал мне, что я был на правильном пути. Юноша сказал: «Ничего» — потому что рядом была учительница и в дверях стояли одноклассники.

Учительница это поняла, когда я сказал, что он думает правильно, именно это я и имел в виду. Мы остались одни. Теперь юноше не надо было бояться опозориться перед одноклассниками (такой большой 14-летний юноша не должен бояться…)

Он рассказал мне, что то, что ему сразу пришло в голову, это «машина скорой помощи». Год назад его увезли в больницу с гриппом и высокой температурой. Но самое страшное было, это полная изоляция, панический страх, страх быть оставленным всеми.

Его везли с сиреной и с мигающими синими огнями 20 км через весь Гамбург, с головной болью и гриппом, и полного страха перед тем, что может его ожидать в больнице. Это было год назад.

Один или два дня спустя, когда всё опять было в порядке, у него случился первый приступ эпилепсии в больнице. Такие ситуации панического страха, оставления одного, покинутости и изоляции повторились, правда, менее драматично, ещё два раза.

Каждый раз с ним случался приступ после того, когда уже всё было нормально.

Я успокоил юношу и объяснил ему, что боль расставания с французской семьей (в ней он себя хорошо чувствовал), и особенно с ревущей на перроне французской подругой того же возраста, с которой он познакомился в этой семье и в которую он в свои 14 лет по-своему спонтанно влюбился, вызвала в нем снова это чувство потерянности и изоляции.

Так же как тогда, когда его почти час одного везли в скорой помощи с сиреной и с синими мигающими огнями через большой Гамбург. Он сказал: «Да, было точно такое же чувство, как тогда».

Но в поезде он снова влился в свой класс, его гамбургский мир впустил его обратно, и конфликт был быстро разрешён. Пришел французский начальник поезда и спросил меня, нужно ли юношу отправлять в больницу.

Я сказал: «Нет, всё в порядке». Юноше я сказал, чтобы он пошел в вагон-ресторан и выпил чай или кофе. Он сказал, что у него больше нет денег. Я дал ему 5 марок, два одноклассника подхватили его, и под триумфальные крики вся банда направилась в вагон-ресторан.

Смысл рекомендации был в том, чтобы затормозить чрезмерную ваготонию и свести возможное повторение припадка к минимуму.

Полный материал входит в курсы по телесным симптомам


Войти или пройти Регистрацию.